Красотки ничего не производят, кроме смазливого впечатления.
отрывок 1Так вот...продолжал Нессельроде.Вчера испанский посол привез мне ноту министра иностранных дел Испании господина де Зеа Бермудес. Министр требует от имени его величества короля оставить заселение Росс нашей Российскоамериканской компании, якобы поставленное на испанской земле...
Вы правильно сказали, ваше сиятельство: «якобы»,вставил Мордвинов, начавший слушать с большим вниманием.
Испанская нота составлена вежливо, но в определенной форме,не замечая реплики, продолжал далее Нессельроде,особенно касаясь укрепления и пушек... Не скрою от вас, ваше превосходительство, сей афронт неприятен будет государю, поелику без согласия испанцев компания учредила заселение.
Зато с согласия государя императора всероссийского,сказал вдруг Мордвинов, поднимая голову и опираясь на палку, как на палаш.Запамятовали, граф? «Предоставить Правлению на волю учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае монаршим своим заступлением...» Сии слова канцлера правление послало в Америку Баранову!
Мордвинов был подготовлен к разговору о делах Российско-американской компании, особенно о Россе, видел и знал, что вокруг калифорнийского заселения давно сгущаются тучи. Но такая трактовка вопроса русским министром, по существу вицеканцлером, была даже для него неожиданна.
Вся наша беда, ваше сиятельство,заявил он резко,может быть, в том, что мы ищем позволения в таких делах, кои имеем полное право делать без всяческого согласия и позволения. Между тем другие нации делают не спрашиваясь даже то, что делать не имеют никакого права. Я знаю, ваше сиятельство, откуда сие идет...Николай Семенович постучал палкой по ковру.Вам тоже ведомы слова американского чиновника в Мексике: «О! Эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду. У нас там есть свои люди, которые собирают и доставляют нам всевозможные сведения... И недалеко то время, когда Северная Калифорния перейдет к нашей Северной Конфедерации...» Мы им мешаем. Мы открыли сии земли и заняли берег с согласия коренных его владетелей индейцев.
Пока разволновавшийся старик говорил, Нессельроде не перебил его ни единым словом. Он решил дать старику высказаться и остыть. Он слушал учтиво и чуть досадливо и лишь один раз поглядел на часы.
Изволите видеть, ваше превосходительство,сказал наконец министр, когда Мордвинов умолк,нынче государственная политика требует разрешения главного. Политика американских областей есть для нас частность. Однако дружественные отношения с королем Испании требуют от нас дружественных поступков. Государь соизволил обещать заступничество компании, но не произволу ее отдельных лиц. Испанский министр указывает на таковых... Коллежский советник Баранов извращает волю его величества и вызывает недовольство...
Позвольте, ваше сиятельство! воскликнул Мордвинов.Правитель Баранов печется о благе отечества двадцать семь лет! Его уму и заботам обязаны мы процветанием наших американских земель.
От возмущения старик побагровел, уперся палкой в ковер так, что образовалась складка.
Я высоко ценю мнение вашего превосходительства, както скорбно сказал Нессельроде,и готов доложить о нем государю. Но, полагаю...
Не надо. Я сам доложу его величеству!
Мордвинов поднялся. Пальцы его, сжимавшие набалдашник палки, дрожали. Председатель департамента экономии, член государственного совета, заслуженный адмирал и бывший военный министр ясно почувствовал намек на неособенную к нему приязнь царя. И понял, что Нессельроде решил пожертвовать Барановым, чтобы на время ублаготворить испанцев.
Старик угадал. То, что еще не совсем четко зрело в мыслях министра, теперь оформилось окончательно. Вольноуправству в американских колониях надо положить предел. Слишком опасны республиканские соблазны Нового Света, и слишком долго влияли Резановы, Мордвиновы, Сперанские... Там нужны люди, действующие по железной инструкции. И не разночинцы «просветители индейцев», а верноподданные офицеры. Колония есть колония!.. Сменой же Баранова можно показать Испании свою добрую волю и оттянуть вопрос о Россе.
отрывок 2Господа директоры.сказал Булдаков, сразу же открывая заседание.Сегодня у нас подлежит обсуждению сугубо важное дело, кое мы должны представить на рассмотрение совета компании...
Плотный, с коротко остриженной головой, острым взглядом и тяжелым подбородком, он был решителен, прямолинеен и не любил излишних словопрений.
Дело касается нашего главного правителя в Америке Александра Андреевича Баранова, особливо всех его последних действий. Мы теперь не только торговая компания, господа директоры, и наше устремление не только промысел морского зверя на Аляске и океанских островах. Высочайшие привилегии, дарованные нам, содержат государственное значение. Совет компании создан монаршим соизволением. Однако увеличение прибыли и капитала, доверенного нам акционерами,дело для нас не второзначащее. Между тем господин Баранов свое внимание на сие дело забросил. Вам известно, господа директоры, что заселение на Сандвичевых островах, кроме чистого убытку, еще ничего не дало компании. Что колония в Калифорнии все больше и больше требует капиталу и людей, а поперед всего служит причиною распрей с американцами и испанцами...
Ну, сиедело кабинетов решать!воскликнул Шелехов, до сих пор недовольно глядевший в окно.На пустой земле селились, и государь свое благословение дал. Кусков там за копейки целый город построил! Он сердито замолчал и отодвинулся к окну. Бескровные старческие губы его сомкнулись.
Александр Андреевич Баранов,выждав, пока окончит говорить Шелехов, спокойно продолжал Булдаков, неоднократно сам за последние годы подавал прошения об освобождении его от должности главного правителя. Удрученный летами, смертью близких, он уже утратил твердость и силу характера, коими отличался при основании колонии и управлении тем краем. Происшедшее в нем ослабление послужило ко многой нерадивости со стороны его подчиненных, трепетавших в прежнее время малейшим уклонением заслужить его нерасположение. Сие вам тоже нужно помнить, господа директоры... Мы уже посылали заменить его господ Коха и Борноволокова. Однако, божьим произволением, первый умер на Камчатке, а второй разбился у мыса Эчком на корабле «Нева». Вместе с тем замедление доставки нам отчетности в колониальном делопроизводстве, многие неразъясненные статьи и расходы уже десять лет, может быть предумышленно. чтобы сокрыть злоупотребления, а также беспокойство за дальнейшее состояние колоний, особливо Росса, побуждает нас незамедлительно послать третьего...
Крамер, насторожившийся при последних словах, поправил высокий ворот фрака, скрывающий тощую жилистую шею, и быстро спросил:
Кого?
Капитан-лейтенанта Гагемейстера. Господин министр внутренних дел Якову Александровичу свою санкцию дал.
Так!сказал Шелехов дрогнувшим голосом.Купцы негожи стали!
Булдаков промолчал, а затем начал излагать цифры убытков от гибели кораблей у Сандвичевых островов и в Восточном море и расходы по содержанию форта Росс, который не дал еще колониям ни пуда зерна. Посеянного не хватало пока даже на прокорм самого заселения. Убытки превышали все прошлогодние цифры, промысел пал, расходы на колонии увеличились почти вдвое. Правлению было о чем подумать.
Я предлагаю, господа, согласиться с мнением по сему Михаила Матвеевича, осторожно заявил Крамер, вскидывая брови и глядя то на Булдакова, то на Шелехова. Однако не предрешать сие сразу. Господину Гагемейстеру по прибытии в Ново-Архангельск предоставить войти в предварительное рассмотрение тамошних дел и, ежели он найдет, что смена Баранова будет полезна для колоний, предъявить уполномочие совета компании на вступление в управление краем... И приступить к сему со всевозможною осторожностью и деликатностью. Долговременные труды господина Баранова и выходящая из ряду обыкновенных служба его в прошедшее время требуют избежания некоего формалитету...
А ежели Баранов ни в чем не повинен и смена его не будет полезна колониям? резко спросил Шелехов.
Крамер развел руками...
Будет, Сидор Андреевич! У Баранова круглый капитальчик найдется гденибудь в Кантоне или Филадельфии. Двадцать семь лет бесконтрольно правил, не один миллион прилип!
В тот же вечер совет компании утвердил решение директоров. Крамеру было поручено составить бумагу для Гагемейстера, а сему последнему немедленно отбыть в Ново-Архангельск.
отрывок 3Александр Андреевич! Офицеры! приоткрыв дверь, скороговоркой доложил Николка. Он переписывал бумаги в соседней горнице и первый увидел в окно Гагемейстера и Понафидина, приближавшихся к дому правителя.
Баранов положил на бюро донесение, снял очки... Сегодняшнее письмо капитан- лейтенанта против воли его расстроило. Он потому и перечитывал бумагу начальника редута, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и успокоиться. За последнее время Гагемейстер все больше и больше вмешивался в дела правителя, пора поставить ретивца на место. Пусть что угодно потом докладывает в Петербурге!
Командиры «Кутузова» и «Суворова» вошли в комнату. Понафидин держался позади начальника и, видимо, был смущен. Он то и дело поправлял шпагу. А Гагемейстер, не задерживаясь на пороге, сделал несколько шагов к середине зальца, коротко поклонился, затем, глядя поверх головы поднявшегося из-за стола Баранова, сказал высоким, изменившимся голосом:
По распоряжению совета Российско-американской компании и господ директоров, сего числа вручаю вам, господин Баранов, бумагу, данную мне в Санкт-Петербурге...
Он вынул из-за борта мундира давно приготовленный пакет, чуть не уронил его, быстро подошел к столу и, положив бумагу, снова вернулся на прежнее место. Понафидин упорно глядел в угол.
Баранов молча, открыто посмотрел на офицеров, надел очки, вскрыл конверт. Чтобы лучше видеть, подошел к окну. Лысая, с остатками белых волос голова правителя склонилась над бумагой.
«Совета, учрежденного Высочайшею волею при Главном Правлении Российско- американской Компании, под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством состоящей.
Ново-Архангельской конторе приказание.
Преклонность лет Главного правителя американских областей Г. Коллежского Советника и кавалера Баранова, болезненные его припадки и двадцатипятилетнее пребывание там в беспрестанных трудах и заботах давали ему право на неоднократные требования об увольнении его от должности: посему хотя два раза отправляемы были ему преемники Кох и Борноволоков, но они за смертностью не достигли того края, а после того третьего способного человека правление Компании заместить не могло; ныне же встретило оное достойную к тому особу в лице предъявителя сего, г. флота капитан-лейтенанта и кавалера Леонтья Андреяновича Гагемейстера, начальника кораблей «Кутузова» и «Суворова»; в рассуждении чего Совет Российско-американской Компании определил и с тем же Г. Гагемейстер писал к Г. Баранову, чтоб он ему сдал свою должность, капиталы и дела принадлежащим образом. О сем событии Ново-Архангельская контора, г.г. морские офицеры и все должностные и служащие в Компании имеют ведать и вновь определенному начальником областей Г. Гагемейстеру повиноваться во всем, что до должности каждого относится, под опасением, в случае неисполнения сего, определения строгого взыскания по законам.
Дано в С.Петербурге, 1816-го года.
Подписали:
Гаврило Сарычев, Иван Ведемейер, Яков Дружинин, Михаиле Булдаков, Венедикт Крамер, Андрей Северин. Правит. Канц. Иван Зеленский».
Это был конец. Удар в спину, издалека, подслащенный словами заботы! Все, чем отплатило отечество!..
Баранов принял удар спокойно. Молча сложил бумагу, положил на бюро.
Когда угодно принимать дела, сударь? спросил он ровно и почти бесстрастно. Но даже Гагемейстер понял, какое душевное напряжение таилось за этим внешним спокойствием.
Когда будет угодно вам,поспешил он ответить учтиво. Теперь, по совершении главного, он рад был поскорее уйти, а об остальном договориться через помощников.
Завтра,сказал Баранов.
Он попросил только одного. Разрешения после сдачи дел перебраться в Озерный редут, чтобы там составить подробный отчет за все годы и привести в порядок коллекции. Гагемейстер милостиво согласился. Отныне он был хозяином.
Но утром капитан-лейтенант отменил свое согласие. Баранову было приказано немедленно сдать управление конторой Хлебникову, сдать все ключи и книги и никуда не уезжать из Ново-Архангельска. Новый главный правитель боялся соперника.
отрывок 4Алексей вернулся в Росс рано утром. Было ветрено. По океану шла серая волна, полоскался над крепостью трехцветный флаг, из труб уносились дымки. Но небо было синее, чистое, розовый отсвет зари лежал на бревнах палисада.
Помощник правителя продрог от ночной сырости, стремился поскорее добраться до дому, погреться. Там, у очага, он расскажет Ивану Александровичу и о поездке, и о дружеском предупреждении дона Луиса, и о личных соображениях по этому поводу. Уверенность в своих силах придавала столько бодрости, что даже нездоровье Кускова теперь не пугало. Он за двоих управится в Россе.
За воротами крепости он увидел Фросю. Присутствие жены Савельева в форте его несколько удивило. Ни она, ни муж давно уже не покидали фермы.
Что случилось, Фрося? спросил он, отдавая караульному своего коня.
Но та только низенько поклонилась и не ответила.
Да что у вас тут такое? обернулся Алексей к караульщику, тоже хмуро и медленно перебиравшему уздечку.
Судно с Ситхи, Лексей Петрович, нехотя сообщил тот.Насчет Баранова.
Что насчет Баранова?
Сменили!..
Алексей почти побежал к дому. Иван Александрович, видимо, даже не прилег этой ночью. Он сидел в самодельном кресле возле стола, гроздья оплывшего свечного сала свисали с подсвечнику, матовыми каплями застыли на сукне. Ставни были открытыосенью глаза Кускова не так болели,и при утреннем свете Алексей разглядел, как за одну ночь постарел его начальник.
Знаешь уже, Леша? Кусков поднял голову, большой рот его покривился.
Знаю. Кто привез известие?
На «Соколе» депеша доставлена. По приказанию нового правителя Гагемейстера... Не офицеры мы, Леша, и не дворяне. И не для своей корысти трудились...
Потом он встал, верный соратник Баранова, высокий, немного сгорбившийся, совсем седой, снял с шеи большую золотую медаль, которую носил всегда со дня посещения Гагемейстера, поглубже засунул ее в ящик стола.
Вместе с Александром Андреевичем получали. За всю жизнь только и было ласки... Теперь расстаемся и с тобою, сынок!
Он протянул ему лежавшую на столе бумагу и, скрывая ярость, отвернулся к окну.
Алексей взял письмо. Это было приказание главного правителя российских колоний в Америке, императорского флота капитан-лейтенанта господина Гагемейстера лично ему, бывшему подштурману Алексею Емелину. Бумагой предписывалось: немедля отбыть на Сандвичевы острова для ликвидации заселения Круля, а оттуда отправиться на остров Уналашку и вступить в должность помощника правителя конторы. Оставить Росс навсегда.
Росчерк пера, чернильная клякса, три сургучных печати. Дешево стоит человеческая судьба!
Вот так мы и потеряли территории... Из-за идиотов-чиновников, царя-идеалиста, радеющего за "мир и порядок в Европе", "Священный союз", "сохранение монархии", "мир со всеми и вся" и др. А также - "народу слишком много свободы", "твёрдая рука" и т. п..
Вот что тогда такие "патриоты", как Гагемейстер, Булдаков губили интересы страны, что сейчас и в будущем могут погубить!!
Ведь Гавайи могли быть нашими!! Калифорния могла быть нашей! Аляска могла быть нашей!
В общем, хорошую книгу написал И. Кратт. Спасибо ему за это, спасибо за то, что дал новые знания, дал подумать с другой точки зрения!
Теперь я ещё с меньшим уважением отношусь к Александру I
Вы правильно сказали, ваше сиятельство: «якобы»,вставил Мордвинов, начавший слушать с большим вниманием.
Испанская нота составлена вежливо, но в определенной форме,не замечая реплики, продолжал далее Нессельроде,особенно касаясь укрепления и пушек... Не скрою от вас, ваше превосходительство, сей афронт неприятен будет государю, поелику без согласия испанцев компания учредила заселение.
Зато с согласия государя императора всероссийского,сказал вдруг Мордвинов, поднимая голову и опираясь на палку, как на палаш.Запамятовали, граф? «Предоставить Правлению на волю учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае монаршим своим заступлением...» Сии слова канцлера правление послало в Америку Баранову!
Мордвинов был подготовлен к разговору о делах Российско-американской компании, особенно о Россе, видел и знал, что вокруг калифорнийского заселения давно сгущаются тучи. Но такая трактовка вопроса русским министром, по существу вицеканцлером, была даже для него неожиданна.
Вся наша беда, ваше сиятельство,заявил он резко,может быть, в том, что мы ищем позволения в таких делах, кои имеем полное право делать без всяческого согласия и позволения. Между тем другие нации делают не спрашиваясь даже то, что делать не имеют никакого права. Я знаю, ваше сиятельство, откуда сие идет...Николай Семенович постучал палкой по ковру.Вам тоже ведомы слова американского чиновника в Мексике: «О! Эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду. У нас там есть свои люди, которые собирают и доставляют нам всевозможные сведения... И недалеко то время, когда Северная Калифорния перейдет к нашей Северной Конфедерации...» Мы им мешаем. Мы открыли сии земли и заняли берег с согласия коренных его владетелей индейцев.
Пока разволновавшийся старик говорил, Нессельроде не перебил его ни единым словом. Он решил дать старику высказаться и остыть. Он слушал учтиво и чуть досадливо и лишь один раз поглядел на часы.
Изволите видеть, ваше превосходительство,сказал наконец министр, когда Мордвинов умолк,нынче государственная политика требует разрешения главного. Политика американских областей есть для нас частность. Однако дружественные отношения с королем Испании требуют от нас дружественных поступков. Государь соизволил обещать заступничество компании, но не произволу ее отдельных лиц. Испанский министр указывает на таковых... Коллежский советник Баранов извращает волю его величества и вызывает недовольство...
Позвольте, ваше сиятельство! воскликнул Мордвинов.Правитель Баранов печется о благе отечества двадцать семь лет! Его уму и заботам обязаны мы процветанием наших американских земель.
От возмущения старик побагровел, уперся палкой в ковер так, что образовалась складка.
Я высоко ценю мнение вашего превосходительства, както скорбно сказал Нессельроде,и готов доложить о нем государю. Но, полагаю...
Не надо. Я сам доложу его величеству!
Мордвинов поднялся. Пальцы его, сжимавшие набалдашник палки, дрожали. Председатель департамента экономии, член государственного совета, заслуженный адмирал и бывший военный министр ясно почувствовал намек на неособенную к нему приязнь царя. И понял, что Нессельроде решил пожертвовать Барановым, чтобы на время ублаготворить испанцев.
Старик угадал. То, что еще не совсем четко зрело в мыслях министра, теперь оформилось окончательно. Вольноуправству в американских колониях надо положить предел. Слишком опасны республиканские соблазны Нового Света, и слишком долго влияли Резановы, Мордвиновы, Сперанские... Там нужны люди, действующие по железной инструкции. И не разночинцы «просветители индейцев», а верноподданные офицеры. Колония есть колония!.. Сменой же Баранова можно показать Испании свою добрую волю и оттянуть вопрос о Россе.
отрывок 2Господа директоры.сказал Булдаков, сразу же открывая заседание.Сегодня у нас подлежит обсуждению сугубо важное дело, кое мы должны представить на рассмотрение совета компании...
Плотный, с коротко остриженной головой, острым взглядом и тяжелым подбородком, он был решителен, прямолинеен и не любил излишних словопрений.
Дело касается нашего главного правителя в Америке Александра Андреевича Баранова, особливо всех его последних действий. Мы теперь не только торговая компания, господа директоры, и наше устремление не только промысел морского зверя на Аляске и океанских островах. Высочайшие привилегии, дарованные нам, содержат государственное значение. Совет компании создан монаршим соизволением. Однако увеличение прибыли и капитала, доверенного нам акционерами,дело для нас не второзначащее. Между тем господин Баранов свое внимание на сие дело забросил. Вам известно, господа директоры, что заселение на Сандвичевых островах, кроме чистого убытку, еще ничего не дало компании. Что колония в Калифорнии все больше и больше требует капиталу и людей, а поперед всего служит причиною распрей с американцами и испанцами...
Ну, сиедело кабинетов решать!воскликнул Шелехов, до сих пор недовольно глядевший в окно.На пустой земле селились, и государь свое благословение дал. Кусков там за копейки целый город построил! Он сердито замолчал и отодвинулся к окну. Бескровные старческие губы его сомкнулись.
Александр Андреевич Баранов,выждав, пока окончит говорить Шелехов, спокойно продолжал Булдаков, неоднократно сам за последние годы подавал прошения об освобождении его от должности главного правителя. Удрученный летами, смертью близких, он уже утратил твердость и силу характера, коими отличался при основании колонии и управлении тем краем. Происшедшее в нем ослабление послужило ко многой нерадивости со стороны его подчиненных, трепетавших в прежнее время малейшим уклонением заслужить его нерасположение. Сие вам тоже нужно помнить, господа директоры... Мы уже посылали заменить его господ Коха и Борноволокова. Однако, божьим произволением, первый умер на Камчатке, а второй разбился у мыса Эчком на корабле «Нева». Вместе с тем замедление доставки нам отчетности в колониальном делопроизводстве, многие неразъясненные статьи и расходы уже десять лет, может быть предумышленно. чтобы сокрыть злоупотребления, а также беспокойство за дальнейшее состояние колоний, особливо Росса, побуждает нас незамедлительно послать третьего...
Крамер, насторожившийся при последних словах, поправил высокий ворот фрака, скрывающий тощую жилистую шею, и быстро спросил:
Кого?
Капитан-лейтенанта Гагемейстера. Господин министр внутренних дел Якову Александровичу свою санкцию дал.
Так!сказал Шелехов дрогнувшим голосом.Купцы негожи стали!
Булдаков промолчал, а затем начал излагать цифры убытков от гибели кораблей у Сандвичевых островов и в Восточном море и расходы по содержанию форта Росс, который не дал еще колониям ни пуда зерна. Посеянного не хватало пока даже на прокорм самого заселения. Убытки превышали все прошлогодние цифры, промысел пал, расходы на колонии увеличились почти вдвое. Правлению было о чем подумать.
Я предлагаю, господа, согласиться с мнением по сему Михаила Матвеевича, осторожно заявил Крамер, вскидывая брови и глядя то на Булдакова, то на Шелехова. Однако не предрешать сие сразу. Господину Гагемейстеру по прибытии в Ново-Архангельск предоставить войти в предварительное рассмотрение тамошних дел и, ежели он найдет, что смена Баранова будет полезна для колоний, предъявить уполномочие совета компании на вступление в управление краем... И приступить к сему со всевозможною осторожностью и деликатностью. Долговременные труды господина Баранова и выходящая из ряду обыкновенных служба его в прошедшее время требуют избежания некоего формалитету...
А ежели Баранов ни в чем не повинен и смена его не будет полезна колониям? резко спросил Шелехов.
Крамер развел руками...
Будет, Сидор Андреевич! У Баранова круглый капитальчик найдется гденибудь в Кантоне или Филадельфии. Двадцать семь лет бесконтрольно правил, не один миллион прилип!
В тот же вечер совет компании утвердил решение директоров. Крамеру было поручено составить бумагу для Гагемейстера, а сему последнему немедленно отбыть в Ново-Архангельск.
отрывок 3Александр Андреевич! Офицеры! приоткрыв дверь, скороговоркой доложил Николка. Он переписывал бумаги в соседней горнице и первый увидел в окно Гагемейстера и Понафидина, приближавшихся к дому правителя.
Баранов положил на бюро донесение, снял очки... Сегодняшнее письмо капитан- лейтенанта против воли его расстроило. Он потому и перечитывал бумагу начальника редута, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и успокоиться. За последнее время Гагемейстер все больше и больше вмешивался в дела правителя, пора поставить ретивца на место. Пусть что угодно потом докладывает в Петербурге!
Командиры «Кутузова» и «Суворова» вошли в комнату. Понафидин держался позади начальника и, видимо, был смущен. Он то и дело поправлял шпагу. А Гагемейстер, не задерживаясь на пороге, сделал несколько шагов к середине зальца, коротко поклонился, затем, глядя поверх головы поднявшегося из-за стола Баранова, сказал высоким, изменившимся голосом:
По распоряжению совета Российско-американской компании и господ директоров, сего числа вручаю вам, господин Баранов, бумагу, данную мне в Санкт-Петербурге...
Он вынул из-за борта мундира давно приготовленный пакет, чуть не уронил его, быстро подошел к столу и, положив бумагу, снова вернулся на прежнее место. Понафидин упорно глядел в угол.
Баранов молча, открыто посмотрел на офицеров, надел очки, вскрыл конверт. Чтобы лучше видеть, подошел к окну. Лысая, с остатками белых волос голова правителя склонилась над бумагой.
«Совета, учрежденного Высочайшею волею при Главном Правлении Российско- американской Компании, под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством состоящей.
Ново-Архангельской конторе приказание.
Преклонность лет Главного правителя американских областей Г. Коллежского Советника и кавалера Баранова, болезненные его припадки и двадцатипятилетнее пребывание там в беспрестанных трудах и заботах давали ему право на неоднократные требования об увольнении его от должности: посему хотя два раза отправляемы были ему преемники Кох и Борноволоков, но они за смертностью не достигли того края, а после того третьего способного человека правление Компании заместить не могло; ныне же встретило оное достойную к тому особу в лице предъявителя сего, г. флота капитан-лейтенанта и кавалера Леонтья Андреяновича Гагемейстера, начальника кораблей «Кутузова» и «Суворова»; в рассуждении чего Совет Российско-американской Компании определил и с тем же Г. Гагемейстер писал к Г. Баранову, чтоб он ему сдал свою должность, капиталы и дела принадлежащим образом. О сем событии Ново-Архангельская контора, г.г. морские офицеры и все должностные и служащие в Компании имеют ведать и вновь определенному начальником областей Г. Гагемейстеру повиноваться во всем, что до должности каждого относится, под опасением, в случае неисполнения сего, определения строгого взыскания по законам.
Дано в С.Петербурге, 1816-го года.
Подписали:
Гаврило Сарычев, Иван Ведемейер, Яков Дружинин, Михаиле Булдаков, Венедикт Крамер, Андрей Северин. Правит. Канц. Иван Зеленский».
Это был конец. Удар в спину, издалека, подслащенный словами заботы! Все, чем отплатило отечество!..
Баранов принял удар спокойно. Молча сложил бумагу, положил на бюро.
Когда угодно принимать дела, сударь? спросил он ровно и почти бесстрастно. Но даже Гагемейстер понял, какое душевное напряжение таилось за этим внешним спокойствием.
Когда будет угодно вам,поспешил он ответить учтиво. Теперь, по совершении главного, он рад был поскорее уйти, а об остальном договориться через помощников.
Завтра,сказал Баранов.
Он попросил только одного. Разрешения после сдачи дел перебраться в Озерный редут, чтобы там составить подробный отчет за все годы и привести в порядок коллекции. Гагемейстер милостиво согласился. Отныне он был хозяином.
Но утром капитан-лейтенант отменил свое согласие. Баранову было приказано немедленно сдать управление конторой Хлебникову, сдать все ключи и книги и никуда не уезжать из Ново-Архангельска. Новый главный правитель боялся соперника.
отрывок 4Алексей вернулся в Росс рано утром. Было ветрено. По океану шла серая волна, полоскался над крепостью трехцветный флаг, из труб уносились дымки. Но небо было синее, чистое, розовый отсвет зари лежал на бревнах палисада.
Помощник правителя продрог от ночной сырости, стремился поскорее добраться до дому, погреться. Там, у очага, он расскажет Ивану Александровичу и о поездке, и о дружеском предупреждении дона Луиса, и о личных соображениях по этому поводу. Уверенность в своих силах придавала столько бодрости, что даже нездоровье Кускова теперь не пугало. Он за двоих управится в Россе.
За воротами крепости он увидел Фросю. Присутствие жены Савельева в форте его несколько удивило. Ни она, ни муж давно уже не покидали фермы.
Что случилось, Фрося? спросил он, отдавая караульному своего коня.
Но та только низенько поклонилась и не ответила.
Да что у вас тут такое? обернулся Алексей к караульщику, тоже хмуро и медленно перебиравшему уздечку.
Судно с Ситхи, Лексей Петрович, нехотя сообщил тот.Насчет Баранова.
Что насчет Баранова?
Сменили!..
Алексей почти побежал к дому. Иван Александрович, видимо, даже не прилег этой ночью. Он сидел в самодельном кресле возле стола, гроздья оплывшего свечного сала свисали с подсвечнику, матовыми каплями застыли на сукне. Ставни были открытыосенью глаза Кускова не так болели,и при утреннем свете Алексей разглядел, как за одну ночь постарел его начальник.
Знаешь уже, Леша? Кусков поднял голову, большой рот его покривился.
Знаю. Кто привез известие?
На «Соколе» депеша доставлена. По приказанию нового правителя Гагемейстера... Не офицеры мы, Леша, и не дворяне. И не для своей корысти трудились...
Потом он встал, верный соратник Баранова, высокий, немного сгорбившийся, совсем седой, снял с шеи большую золотую медаль, которую носил всегда со дня посещения Гагемейстера, поглубже засунул ее в ящик стола.
Вместе с Александром Андреевичем получали. За всю жизнь только и было ласки... Теперь расстаемся и с тобою, сынок!
Он протянул ему лежавшую на столе бумагу и, скрывая ярость, отвернулся к окну.
Алексей взял письмо. Это было приказание главного правителя российских колоний в Америке, императорского флота капитан-лейтенанта господина Гагемейстера лично ему, бывшему подштурману Алексею Емелину. Бумагой предписывалось: немедля отбыть на Сандвичевы острова для ликвидации заселения Круля, а оттуда отправиться на остров Уналашку и вступить в должность помощника правителя конторы. Оставить Росс навсегда.
Росчерк пера, чернильная клякса, три сургучных печати. Дешево стоит человеческая судьба!
Вот так мы и потеряли территории... Из-за идиотов-чиновников, царя-идеалиста, радеющего за "мир и порядок в Европе", "Священный союз", "сохранение монархии", "мир со всеми и вся" и др. А также - "народу слишком много свободы", "твёрдая рука" и т. п..
Вот что тогда такие "патриоты", как Гагемейстер, Булдаков губили интересы страны, что сейчас и в будущем могут погубить!!
Ведь Гавайи могли быть нашими!! Калифорния могла быть нашей! Аляска могла быть нашей!
В общем, хорошую книгу написал И. Кратт. Спасибо ему за это, спасибо за то, что дал новые знания, дал подумать с другой точки зрения!
Теперь я ещё с меньшим уважением отношусь к Александру I